Получив эти донесения, подполковник Колпаковский вошел в юрту к штабс-капитану Обуху, где был майор Экеблад и подпоручик Курковский. Состоялось короткое совещание, на котором решено - на Кастеке оставить под начальством Экеблада три роты пехоты, неполную казачью сотню, одно батарейное и одно конное орудие, а остальным войскам под командою начальника отряда идти к Узун-Агачу.
Колонна выступила в два часа по полудню, шли налегке, без патронных ящиков, с одним комплектом зарядов, мешков люди не взяли. При колонне ехала только артельная телега при орудиях Обуха, артельные котлы везли на вьюках. С Саурукова кургана взяли роту Сярковского, на которую киргизы несколько раз делали нападения, но были отбиты. Впереди шла артиллерия, арьергард, а фланги прикрывались цепями.
Спустились сумерки, морозная ночь сменила теплый день. Есаул Бутаков, опередив отряд, въехал на пригорок и дал знать, что неприятель близко. К авангарду поскакали начальник отряда и штабс-капитан Обух и перед ними на большом пространстве заблистали бивачные огни ярко горевшие в тихую ночь. Это был лагерь Алимбека. Отряд ускорил движение к пикету, в недалеком от которого расстоянии был встречен криками и проклятьями киргизов, но несколько пущенных гранат угомонили киргиз и очевидно достигли цели, так как они начали кричать издали. На пикет колонна пришла к десяти часам ночи, сделав сорок верст, и здесь только выяснилось, почему рота Соболева не исполнила приказания идти к Кастеку.
Пикет, небольшой редут с неравными, в 15 и 10 сажень фасами, лежал к северу от возвышенности, на которой ныне воздвигнут памятник, всего саженях в ста от неё, на левом берегу ручья Узун - Агач, впадающего в речку Каракастек.
В ночь на 19 октября почта, следовавшая из Верного на Кастек, поспешно вернулась обратно с известием, что дорога занята неприятелем. Утром отряд увидел, что все возвышенности к югу и западу покрыты киргизкою и кокандскою конницей; в толпах последней мелькали белые и красные знамена. Сопка, на которой памятник, тоже занята была толпою человек в сто. Занятие этой возвышенности сартами грозило большою опасностью защитникам пикета, почему Соболев приказал фельдфебелю Шти-нову взять 54 солдат и 4 охотников-казаков и занять сопку. Храбро бросилась эта кучка русских на неприятеля, часто спотыкаясь при подъеме по крутому спуску и приняла их в рукопашную. Кокандцы, заметив атаку, начали перебегать с противоположной возвышенности спеша на помощь своим, но фейерверкер Дудинский быстро выкатил на Кастекскую дорогу и бывшие на пикете орудия начали обстреливать подступы к атакованной возвышенности; кокандцы отступили. Наши охотники после короткого рукопашного боя сбросили кокандцев с возвышенности и утвердились на ней, потеряли ранеными трех солдат и одного казака. Неприятель, спустившись с противолежащих высот, бросился на пикет, но встреченный пушечным и ружейным огнем , должен был отступить. В два часа пополудни перестрелка прекратилась.
В пять часов вечера защитники пикета заметили большое движение по Кастекской дороге и услышали перестрелку. Толпы неприятельской конницы поспешно начали отходить от пикета по направлению к перестрелке. Сотня Жеребятьева с одним орудием бросилась туда же и расчистив дорогу встретила команду казаков хорунжего Ростовцева. Последний был окружен киргизами , не доходя пяти верст до пикета. Киргизы то кружились, то наседали на казаков, поддерживая неумолкаемую перестрелку. Рассказывают, что при отряде была двухколесная таратайка, но киргизы из -за пыли и казаков не могли рассмотреть, что это простая повозка и Ростовцев ухитрился изобразить ее пушкою. Когда киргизы слишком наседали, он могучим своим голосом командовал по-киргизски: «орудие , пли!» и киргизы бросились прочь, опасаясь картечи. Команда потеряла трех человек ранеными.
На рассвете 20 октября толпы неприятеля, покрывшие высоты вокруг пикета, начали увеличиваться. Часть кокандцев спустились с высот и в конном строю бросилась на пикет, но была отражена картечью. Сопку, занятую Штиновым, кокандцы оставили в покое, но перед пикетным редутом кружились почти до вечера.
В четыре часа пополудни снова затрещала перестрелка. Жеребятев бросился со своими казаками на выстрелы и разогнав киргизов, очистили дорогу сотнику Усову. Почти от самого Саурукова кургана сотня эта с находившимся при ней ракетным станком вела перестрелку с киргизами. С прибытием сотника Усова киргизы и кокандцы прекратили нападение на пикет. Общие потери отряда Соболева и присоединившихся к нему казаков состояли в девяти раненых. Таким образом в течении двух дней десятитысячный отряд неприятельской кавалерии не мог завладеть дорогую к Верному, защищаемою небольшим отрядом Соболева. Хороший план Кана-ат-ша рушился вследствие вялого исполнения Алимбеком возложенного на него поручения.
Узнав все подробности боя, подполковник Колпаковкий, будучи убежден, что в борьбе с азиатами не столько важна численность войск сколько быстрота и неожиданность на поднятие и предполагал, что перед Узун-Агачом находится половина армии Кана-ат- ша, а другая стоит под Кастеком, решил атаковать его. В действительности же Кана-ат-ша, получил в своем лагере известие об неудачном нападении Алимбека на Узун-Агач утром 20 октября, оставив для защиты лагеря небольшой отряд и свою артиллерию, со своими остальными силами двинулся сам к Узун-Агачу по долине Каракастек.
Наш отряд , назначенный для атаки состоял: из трех рот пехоты, четырех сотен казаков, двух батарейных пеших орудий, четырех конно -легких и двух ракетных станков, всего 799 человек. Для защиты пикета было оставлено 75 чел. пехоты, 25 чел. казаков и одно легкое орудие.
Вечер октября, как выше замечено, был холодный, ночью ударил небольшой мороз. По приходу отряда на пикет кашеварам приказано варить пищу; солдаты начали греть чайники. Слышался оживленный разговор их, затем мало помалу все успокоилось. Кто прилег отдохнуть в ожидании щей, да так и проспал до утреннего подъема. Другие занялись оттачиванием штыков и шашек. Многие же и совершенно глаз не смыкали.